§2. Сюжетно-тематический спектр

 

Мемуарные хроники декабристов — ценный источник для воссоздания истории общественной и эстетической жизни Рос­сии и Украины первой четверти XIX столетия. Согласимся с Н.А.Полевым, считавшим, что "формы истории могут быть многообразны до бесконечности. История может быть крити­ческая, повествовательная, ученая"¹ и, добавим, мемуарная.

Осознание исторического бытия начинается у декабристов с понимания роли, которую сыграла война с Наполеоном в ра­звитии либеральных и демократических идей в стране. "Чтобы представить мое оправдание, — пишет в предисловии к "России и русским" Н. И. Тургенев, — мне необходимо напом­нить условия, в которых я находился, рассказать последовате­льно о моей общественной деятельности и сделать критический обзор тайных обществ в России"².

 

—————————————

¹ Полевой Н. А., Полевой К. А. Литературная критика. Статьи и рецензии. 1825-1842гг.-Л., 1990.-С. 38.

² Тургенев Н. И. Россия и русские. - М., 1907. - Т. 1. - С. II.

 

Первая мемуаротворческая задача Н. И. Тургенева - "напомнить условия, в которых я на­ходился", — реализуется рассказом о наполеоновских войнах. Повествование у С.Г.Волконского и Н. И. Тургенева начинается с описания эпохи, предшествующей вторжению французов в Россию. Концепция мемуаров предельно точна: начало 1825 года следует искать не в 1816, а в 1812 году. Но события­ми неприятельского нашествия лишь завершается многолетнее противостояние Наполеону, что делает закономерным введение в хроники событий 1805-1806 гг. Иное понимание истори­ческого процесса вело бы к искажению правды, нарушало бы объективность всего повествования. Аналогичным путем шел и Л. Н. Толстой при работе над "Войной и миром". В черновом наброске "Предисловия", которое Л. Н. Толстой хотел предпослать первой части романа "1805 год", читаем: "В 1856 году я начал писать повесть с известным направлением, героем которой должен был быть декабрист, возвращающийся с семейством в Россию. Невольно от настоящего я перешел к 1825 г. — эпохе заблуждений и несчастий моего героя и оставил начатое. Но в 1825 году герой мой был уже возмужалым семейным человеком. Чтобы понять его, мне надо было пере­нестись к его молодости, и молодость его совпала со славной для России эпохой 1812 года. Я другой раз бросил начатое и стал писать со времени 1812 года, которого еще запах и звук слышны и милы нам, но которое теперь уже настолько отдале­но от нас, что мы можем думать о нем спокойно. Но и в третий раз я оставил начатое, но уже не потому, что мне нужно было описывать первую молодость моего героя. /.../ Мне совестно было писать о нашем торжестве в борьбе с Бонапартовой Францией, не описав наших неудач и нашего срама"¹.

Столь пространная цитата позволяет нам увидеть типич­ность пути, пройденного мемуаристами и Л. Н. Толстым при работе над своими произведениями. Сюжетный остов у Л. Н. Толстого, С. Г. Волконского, Н. И. Тургенева хроноло­гически можно представить следующим образом: "от 1856 г. возвратившись к 1805 г., я с того времени намерен провести уже не одного, а многих моих героев через исторические собы­тия 1805, 1807, 1812, 1825 и 1856 гг."². Такой подход проникнут духом подлинного историзма, отражает реальную логику раз­вития событий³.

Война 1812 года в мемуарных хрониках С. Г. Волконского и Н. И. Тургенева видится им под разным углом зрения. Сер­гей Волконский — боевой офицер, участник всех войн русской армии, начиная с 1805 года, генерал в 25-летнем возрасте. Па­мять мемуариста вызывает из небытия события того героичес­кого времени, образы боевых товарищей: К. К. Левенвольде, М. Ф. Орлова, А. П. Ермолова,  П. И. Багратиона,  М. И. Ку­тузова, М.А.Милорадовича. "Простое изложение современ­ности" — вот правило, избранное мемуаристом для себя. Его повествовательную манеру отличает скрупулезность, точность, эмоциональная возвышенность. Это проявляется тогда, когда речь идет о боевых действиях (осада Измаила, взятие Силистрии, Прейсиш-Эйлауское сражение); об этапах военных кампа­ний разных лет; об атмосфере, царившей в обществе накануне вторжения Бонапарта. "Бросая беглый обзор общего мнения перед   этой   эпохой"⁴,   С.Г.Волконский   выделяет   главное: "Мщение и мщение было единым чувством, пылающим у всех и каждого. Кто не разделял этого /.../ — почитался отверженным, презирался" (с. 182). Горячий и неподдельный патрио­тизм, непритупленная с годами обида за гибель Москвы и раз­грабление Отечества звучат в центральной части хроники: "Помню, что билось сердце за Москву, но и билось также на­деждою, что Россия не в одной Москве и что с ожидаемым по­дкреплением, с твердостью духа армии и простого народа рус­ского отомстим сторицей французам" (с. 182).

 

——————————————

¹ Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. - М., 1928-1958. - Т. 13. -С. 54-55.

² Там же. -С. 55.

³ Семенова М. Л. Творческая история произведений русских писателей. -М.,1990.; Фризман Л. Г. Декабристы и русская литература. - М, 1988.

⁴ Волконский С. Г. Записки.   С. 147 (далее ссылки на этот источник в тексте).

 

Рефреном через все повествование С. Г. Волконского про­ходит поиск ответа на вопрос: кто же был первым в деле разг­рома неприятеля, кому принадлежит главная заслуга в дости­жении победы. А. С. Пушкин, отроком встретивший наполеоновское нашествие, также задавался вопросом:

Гроза двенадцатого года

Настала — кто тут нам помог?

Остервенение народа,

Барклай, зима иль русский бог?¹

Манифест по случаю организации ополчения Петербургс­кой губернии так перечислял "виновников" победы по степени их заслуг: "Благородное дворянское сословие! Ты во все вре­мена было спасителем Отечества; святейший Синод и духовенство! Вы всегда теплыми молитвами своими призывали благо­дать на главу России; народ русский! храброе потомство храбрых славян! Ты неоднократно сокрушал зубы устремив­шихся на тебя львов и тигров"². Декабристы имели иное мне­ние на сей счет. Вот как передает С. Г. Волконский свой разго­вор с императором Александром относительно духа в армии: "Государь! От главнокомандующего до всякого солдата, все готовы положить свою жизнь к защите Отечества. /.../ — А дух народный? — На это я ему отвечал: "Государь! Вы должны гор­диться им: каждый крестьянин — герой, преданный Отечеству и Вам!" — А дворянство? — "Государь!, — сказал я ему, — "стыжусь, что принадлежу к нему — было много слов, на деле ничего" (с. 191-192). Вряд ли можно говорить о недооценке де­кабристом роли дворянства в достижении победы, но в отли­чие от официальной точки зрения его взгляд более точен, ис­торически объективен.

 

————————————

¹ Пушкин А. С. Собрание сочинений: В 6 т. - Т. 3. - С. 142.

² Базанов В. Г. Очерки декабристской литературы. - С. 63-64.

 

Органично входит в  мемуарную хронику С. Г. Волкон­ского  и тема заграничных походов русской  армии. Автор вновь выступает как историк-хроникер, описывая переправу через Рейн, занятие Амстердама, взятие Суассона, капитуляцию Парижа. Именно в этот период войны будущие декабристы во­очию убеждаются в отсталости России, ибо то, "что мы хоть ме­льком видели в 13 и 14-м годах в Европе, породило во всей мо­лодежи чувство, что Россия в общественном, внутреннем и политическом быте весьма отстала" (с. 327). Забегая вперед, отметим, что Н. И. Тургенев, И. Д. Якушкин, другие мемуари­сты говорили о решающем значении заграничных походов русской армии для изменения общественно-политической ат­мосферы в стране. Затронутыми "западной пропагандой" ока­зывались молодые дворяне ("Пребывание целый год в Герма­нии и потом несколько месяцев в Париже не могло не изменить воззрение хоть сколько-нибудь мыслящей русской молодежи; при такой огромной обстановке каждый из нас хоть сколько-нибудь вырос") (с. 381) и простой люд ("... большие массы народного ополчения также видели заграничные страны: эти ополченцы всех рангов, переходя границу, возвращались к своим очагам и рассказывали о том, что они видели в Европе. Сами события говорили громче, чем любой человеческий го­лос, то была настоящая пропаганда")¹.

Мемуарист Н.И.Тургенев, вводя тему 1812 года в свою хронику, идет аналогичным путем. Тот же обзор предвоенной обстановки, тот же неторопливый и вдумчивый рассказ о на­полеоновском вторжении и значении освободительной борьбы России для судеб всей Европы. Но различие в подходах к од­ной и той же проблеме у авторов все же есть. С. Г. Волконский — профессиональный военный; Н. И. Тургенев — человек штатс­кий, экономист, философ, историк. Не случайно М. В. Довнар-Запольский считал, что наблюдения С. Г. Волконского вне во­енной сферы бедны и не столь интересны, ибо он был молод и не подготовлен к наблюдению за сферой высокой политики².

 

————————————

¹ Тургенев Н. И. Россия и русские // Русские мемуары. - С. 271-272 (далее ссылки на этот источник в тексте).

² Довнар-Запольский   М. В.   Предисловие   //   Записки   С. Г.Волконского (декабриста). - СПб., 1901. - С. 472.

 

 Иное дело Н.И.Тургенев, который, по словам его дальнего родственника  И.С.Тургенева,  "безусловно, со всем  жаром юноши, со всем постоянством мужа следил за всем, что совер­шалось в России хорошего и дурного, радостного и печально­го"¹. Главы хроники, посвященные борьбе с французами (гл. 1-5), представляют собой сложное жанровое образование. В. С. Барахов подчеркивал присущий мемуаристике синкре­тизм жанровых образований, известную нерасчлененность жа­нровых форм². В данном случае перед нами попытка соединить в рамках одного произведения сразу несколько жанров: мему­арную хронику (исторически точное описание реальных собы­тий, лиц), политическое обозрение (первая глава так и называ­ется "Беглый обзор состояния Европы перед войной с Россией"), историко-политический трактат. Двужанровым это произведение является по ряду причин (речь идет лишь о гла­вах, посвященных войне с Наполеоном). Во-первых, здесь на­лицо попытка "осмыслить гражданско-нравственный уклад социальной жизни, состояние общества"³ накануне и в период Отечественной войны. Это указывает на этологическое жанро­вое содержание. Но в то же время, следуя логике Г. Н. Поспелова, мы видим здесь и проявление национально-исторического жанрового содержания — "познание жизни в аспекте становления национального общества"⁴. Аналогичная картина наблюдается и в других мемуарных произведениях де­кабристов, особенно в той их части, где речь идет о пробужде­нии патриотизма и национального самосознания в дни борьбы с захватчиками. "Великой эпохой в жизни России"⁵ называет В. Г. Белинский то время. Буквально вторит ему А.А.Бестужев-Марлинский, считавший, что "гром Бородинский пробудил спящего великана севера"⁶. И. Д. Якушкин начинает мемуар­ную хронику со слов: "Война 1812 года пробудила народ русс­кий к жизни и составляет важный период в его политическом существовании /.../. Не по распоряжению начальства выступи­ло все народонаселение Москвы вместе с армией из древней столицы. По Рязанской дороге, направо и налево, поле было покрыто пестрой толпой, и мне теперь еще помнятся слова ше­дшего около меня солдата: "Ну, слава богу, вся Россия в поход пошла" (с. 380).

______________________________

¹Русские мемуары. 1800-1825. - С.259.

²Барахов В. С. Литературный портрет. Истоки. Поэтика. Жанр. -Л., 1985.

³ Поспелов Г. Н. Проблемы исторического развития литературы. - М.,І972.-С. 52.

⁴ Поспелов Г. Н. Типология литературных родов и жанров // Вестник Мос­ковского ун-та. - Сер. IX.-Филология.-1978.-№4.-С. 12-19.

⁵ Белинский В. Г. Собрание сочинений: В 9 т. -Т. 6. - С. 233.

⁶ Письма Бестужева // Русский вестник. - 1861. -Т. 32. - С. 291.

 

По нашему убеждению, двужанровость мемуарных хроник декабристов является отражением того огромного значения, какое имела Отечественная война 1812 г. в пробуждении стра­ны, в стремлении "истинных и верных сынов Отечества" пере­устроить жизнь на справедливых началах прогресса, демокра­тии и свободы. Национально-историческое жанровое содержание в сочетании с этологическим делают рассматрива­емые произведения не только ценным историческим источни­ком, но и эстетическим памятником эпохи, лейтмотивом к ко­торой могли бы стать стихотворные строки П. А. Вяземского:

За Отчизну раны святы:

И счастлив, тот кто с юных дней

Подвиг, в жертву ей подъятый,

Окрестил в крови своей¹.

Понять жанр — это значит подвести его под какую-то бо­лее общую родовую категорию, обнаружить его собственную содержательность. Соглашаясь с рядом исследователей в том, что жанр есть отвердевшее, превратившееся в определенную конструкцию содержание, "целостная организация формаль­ных свойств и признаков"², отметим следующее. В рассматри­ваемых произведениях наблюдается трансформация жанра ме­муарной    хроники    за    счет   расширения   круга    событий, образующих его жизненную основу. Впервые в русскую мему­аристику входят темы, ранее ей незнакомые. Прежде всего это касается темы декабристского движения. Политическая линия, проложенная   в   мемуаристике   XVIII   века   Екатериной   II, Е. Дашковой, А.Храповицким, И. Лопухиным была трансфо­рмирована декабристами применительно к реальным условиям развития страны в первой половине нового — XIX столетия.

 

————————————

¹ И славили Отчизну меч и слово. 1812 год глазами очевидца. Поэзия и про­за. - М., 1987.-С. 24.

² Гачев Г. Д., Кожинов В. В. Теория литературы. - М.: Наука, 1964. - С. 19.

 

Зародившийся в недрах военной темы рассказ о развитии либерализма в России начинается с анализа того бедственного положения, в котором оказалась страна после изгнания фран­цузской армии и низвержения Наполеона. Вдоль дороги от Немана до Москвы лежали развалины сел и городов, она была усеяна сотнями тысяч трупов, которые, разлагаясь, порождали массовые эпидемии и болезни. Страну истерзали рекрутские наборы и народные ополчения, финансы находились который год в крайне расстроенном состоянии¹.

Главной в рассматриваемых произведениях стала тема де­кабристского движения. Продолжая в условиях сибирской ссылки "дело всей жизни", декабристы решительно выступают против официальной версии т.н. "бунта 14 декабря". "Кроме прямого разбора и опровержения правительственных материа­лов, ведется борьба с правительственной концепцией и в дру­гой форме. Еще в сибирских рудниках и казематах возникла у декабристов мысль писать мемуары"². На широком фоне об­щественной жизни России и Украины первой четверти XIX ве­ка разворачивается одна из самых трагических страниц в об­щей истории в прошлом единой страны.

Тайные общества декабристов возникают после окончания заграничных походов. "Именно с момента возвращения русс­кой армии в свою страну либеральные идеи, как говорили тог­да, начали распространятся в России", — пишет С. Волкон­ский (с. 271). Все мемуаристы достаточно четко фиксируют время создания "Союза спасения", условия проведения первых его заседаний; цели, которые создатели Общества перед собой ставили. "Мысль, что гражданину свойственны обязанности, идущие, по крайней мере, наряду с верноподданническими" (с. 263) приходит 25-летнему генералу С. Г.Волконскому после возвращения из-за границы на родину.

Для мемуарных свидетельств об этом периоде, считает И. Д. Якушкин, характерен мотив перемен, происшедших в обществе всего за несколько лет. Если в 1811 году офицеры ко­ротали время за игрой в карты, "пили и кутили напропалую" (с. 382), то через пять лет картина меняется. Гвардейские офи­цера, "ушедшие в поход почти отроками"³, теперь обращали всеобщее внимание "свободой своих суждений и смелостью, с которой они высказывали их" (с. 273). Пробуждение молодежи к новой жизни, "стремление ко всему, что было самого благо­родного и чистого в нравственной и политической атмосфере" (с. 273), — характерная примета того времени.

 

————————————

¹ Внешняя политика России XIX и начала XX вв. Документы Российского министерства иностранных дел. Серия первая. - М., 1962. - Т. 6. - С. 627-629. 780; Из записок П.Фаленберга // Русский архив. -1877. -№ 10. - С. 207; Из воспоминаний Э. М. Арендта о 1812 г.//Русский архив . - 1871.-№2. -С. 113-114.

² Нечкина М. В. Движение декабристов. - Т. 1.-С. 10.

³ Пушкин А. С. Повести Белкина. Метель. - Т. 4. - С. 224.

 

В исторической науке движение декабристов изучено до­статочно полно и всесторонне. В мемуарных хрониках история декабризма предстает не как совокупность фактографических подробностей (имена, даты, события), а как эстетически и фи­лософски осмысленная действительность. Рассматривая реаль­ные процессы, протекавшие в обществе, философски осмысли­вая с вершины прожитой жизни случившееся, мемуаристы пишут не просто о создании тайных обществ, а о решительном размежевании дворянского класса, образовании двух лагерей в его составе¹. На заседании общества "Зеленая лампа" было оглашено "Письмо к другу в Германию", где говорилось: "...Посещая свет в этой столице хотя бы совсем немного, мож­но заметить, что большой раскол существует тут в высшем классе общества. Первые, которых можно назвать правовер­ными (Погасильцами), — сторонники древних обычаев, деспо­тического правления и фанатизма, а вторые — еретики, защи­тники иноземных нравов и либеральных идей. Эти две партии находятся всегда в своего рода войне, — кажется, что видишь духа мрака в схватке с гением света"².

 

————————————

¹ Нечкина М. В. А. С. Грибоедов и декабристы. - М., 1947.

² Декабристы и их время. - М, 1932. - С. 45.

 

Тем же ощущением пе­ремен, нарастающей борьбы между "партиями" проникнуты и строки И. Д. Якушкина: "Теперь было невыносимо смотреть на пустую петербургскую жизнь и слушать болтовню стариков, восхвалявших все старое и порицавших всякое движение впе­ред" (с. 382). Антитеза "новое — старое", "новаторы — консе­рваторы" персонифицируется у мемуариста в конкретных об­разах, типизируясь в образ собирательный. Исторический оптимизм декабристов на страницах хроник не пассивный, а действенный, он опирается на опыт и практику реальной борь­бы, на понимание того, что для противодействия "всему злу, тяготевшему над Россией, необходимо было прежде всего про­тиводействовать староверству закоснелого дворянства и иметь возможность действовать на мнение молодежи" (с. 385). Буду­щие декабристы понимали, что ни сословная принадлежность, ни родство, ни "долг почитания старейших" не смогут удер­жать их вместе с теми, кто поступал нередко "не так, как повелевает долг и совесть"¹. Мемуаристы не ограничивают состав передового лагеря рамками Тайного общества. Он был гораз­до шире, благородством целей привлекая к себе внимание мы­слящей и патриотически настроенной части общества. "В то время, — замечает И. Д. Якушкин, — таких людей, как Левашевы и Тютчев, действующих в смысле тайного общества, са­ми того не подозревая, было много в России" (с. 419).

И точно начал свет глупеть,

Сказать вы можете вздохнувши;

Как посравнить, да посмотреть

Век нынешний и век минувший², —

восклицал Чацкий. Одна из основных линий водораздела между "нынешним" и "минувшим" веком определялась отно­шением к крепостному праву. Мемуаристы не ограничиваются гневными филиппиками в адрес крепостников, как это было в поэзии и публицистике раннего декабризма³. Особенно полно и всесторонне эта тема развита на страницах мемуарной хро­ники Н. И. Тургенева. "Клеймя ненавистное рабство, я делал это в достаточно понятных и сильных выражениях, и, по моему мнению, никогда еще на русском языке не было напечатано о крепостном праве ничего столь ясного и определенного" (с. 296). Будучи "слишком поглощенным мыслью о рабстве" (с. 297), Н.И.Тургенев призывал членов "Союза благоденст­вия" "немедленно отпустить собственных крепостных на волю, понимая, что никакой политической свободы без освобожде­ния крестьян быть не может. Отрыв от "века минувшего" был столь стремительным, что люди, еще недавно считавшиеся ли­бералами и оппозиционерами (адмирал Мордвинов у Тургене­ва), не могли уже понять и поддержать Чацких, Якушкиных, Тургеневых, даже оставаясь при этом "высокочестными, доб­рыми и просвещенными" людьми. "В ваших глазах, говорил он мне (Мордвинов Тургеневу. — О.М.), — все рабы святые, а все помещики тираны. /.../ Почти что так, отвечал я ему вполне серьезно" (с. 296). Преодолевая излишнюю декларативность в изложении, мемуарист И. Д. Якушкин повествует о попытке облегчить участь своих крепостных крестьян. Подобно пушки­нскому Онегину, переехав в деревню, Иван Дмитриевич пер­вым же распоряжением уменьшает господскую запашку. Его рассуждения (наивные с точки зрения зрелого декабризма) о том, что "человек, никому лично не принадлежащий, уже сво­боден, хотя и не имеет никакой собственности" (с. 296), скоро сменяются пониманием необходимости освобождения крестьян вместе с землей. Негодование вызывает у мемуаристов живые торги людьми, ставшие в стране почти привычным делом. В числе "несторов негодяев знатных", упоминаемых на страни­цах мемуарной хроники, — помещик Жигалов, крестьяне ко­торого или умирают от голода, или проигрываются в карты. "Полубарским затеям" предается и дядя Якушкина, выставляя на торги музыкантов из своего оркестра. Сосед декабриста Лимохин поучает его, покровительственно похлопывая по плечу: "Научите их (учеников — О. М.) петь и музыке и вы, продавши их, выручите хорошие деньги" (с. 399). Страстный и взволнованный тон повествования со всей очевидностью сви­детельствует о том, что и на склоне лет взгляды декабриста на крепостное право остались неизменными. Неприятие любых форм ограничения человеческой свободы, призыв к уничтоже­нию постыдного рабства свидетельствуют о подлинном гума­низме авторов мемуарных хроник, их верности традициям ев­ропейских просветителей XVIII века.

 

————————————

¹ Штейнгель В. И. Записки. - С. 200 (далее ссылки на этот источник в тексте).

² Грибоедов А. С. Горе от ума. - М., 1977. - С. 58.

³ Глинка Ф. Н. Призвание Исайи // Декабристы. - Л., 1975. - Т. 1. - С. 73; Муравьев А. Н. Ответ сочинителю речи о защищении права дворянства на владение крестьянами // Там же. - С. 219-225; Раевский В. Ф. Элегия 1 и Элегия 2 // Там же. - С. 109-110; Рылеев К. Ф. К Косовскому // Там же. - С. 217; Рылеев К. Ф. Думы // Там же. - С. 220-274; Раевский В. Ф. Рассуждение о рабстве крестьян // Там же. -С. 213-217.

 

На страницах мемуаров декабристы последовательно про­водят мысль о том, что их движение было составной частью европейского освободительного процесса¹.

 

————————————

¹ Нечкина Н. В. Декабристы во всемирно-историческом процессе // Вопросы истории. - 1975. - № 12;       Орлик О. В. Декабристы и внешняя политика России. -М., 1984., Орлик О. В. Декабристы и европейское освободительное движение. -М„ 1975.

 

В Петропавловской крепости, незадолго до казни, П. И. Пестель сформулировал значение европейского освободительного движения для разви­тия свободомыслия в России: "Происшествия 1812 года, равно как предшествовавших и последовавших времен, показали столько престолов низверженных, столько других постанов­ленных, столько царств уничтоженных, /.../ столько революций совершенных, столько переворотов произведенных, что все сии происшествия ознакомили умы с революциями, с возможностями и удобствами оные проводить. К тому же имеет каждый век свою отличительную черту. Нынешний ознаменовался ре­волюционными мыслями. От одного до другого конца Европы видно везде одно и то же /.../. Дух преобразований заставляет, так сказать, умы клокотать"¹

 

^{——————————————————}

¹ Восстание декабристов. -Т. 4. - С. 105.

 

"Отличительная черта" века декабристов наложила свой неизгладимый отпечаток на воспоминания об этой эпохе. Бес­конечно преданные своему Отечеству, "одну Россию в мире видя, лелея в ней свой идеал и плети рабства ненавидя", декаб­ристы предстают на страницах своих произведений не нацио­нал-патриотами и "шапкозакидателями", а людьми широко образованными, осведомленными обо всем, что делается в ми­ре. Их взгляду на прошлое свойственно особое, выражаясь языком Д. С. Лихачева, панорамное мышление. Подобно дре­внерусским летописцам, они стремятся вместить в рамки небо­льших по объему мемуарных произведений максимум инфор­мации, собственных наблюдений, философских размышлений о прошлом и будущем человечества. Вне сферы внимания не остается ни один сколько-нибудь примечательный факт обще­ственно-политической жизни 10-20-х годов прошлого столе­тия: Венский конгресс, польский вопрос, революции в Испании и Португалии, греческое восстание, выступление в Германии, заключение Священного Союза и т. д. Сергей Волконский вспоминал, что после войны у него возникла настоятельная потребность "узнать Европу не с обзора казачьего седла или с этапного маршрута, а /.../ с подробным изучением ее быта" (с. 327). Он хочет объехать всю Европу и даже посетить Северо-Американские штаты, "занимавшие тогда умы нашей русс­кой молодежи по их самостоятельному быту и по демократи­ческому политическому составу" (с. 327). Речь идет не просто о прогулке, а о стремлении понять суть общественного и граж­данского преуспеяния европейских стран, причины того, поче­му Россия "во внутреннем политическом быте весьма отстала" (с.327). Подлинным историзмом проникнуты размышления Волконского о реакционности и бесперспективности Священ­ного Союза, заключением которого так гордился император Александр Павлович. От проницательного взгляда мемуариста не укрылись интриги руководителей ведущих государств Европы против России на Венском конгрессе; ему больно и стыд­но за царя, так пренебрежительно относящегося к своим соо­течественникам, проявляя тем не менее "полную учтивость к каждому прапорщику, не носившему русского мундира" (с. 331-332).

Желание декабристов изучить Европу вовсе не свидетельс­твует об их слепом преклонении перед Западом. В поле зрения попадает лишь то, что "работает" на главное — путь к общес­твенному благоденствию лежит через свободу, демократичес­кие институты власти, гуманное отношение к людям независи­мо от их сословной и национальной принадлежности. И в этом отношении примером реакционной России служила Европа и Северная Америка, пережившие свое "14 декабря" в прошлые века, уверенно идущие вперед по пути прогресса и демократии.

Неутолимая жажда деятельности, жажда перемен, невоз­можность более мириться с средневековым рабством и униже­нием человеческого достоинства — все это, по мнению мемуа­ристов, приводит к образованию тайных обществ в стране. Замеченные А.С.Грибоедовым, И. Д. Якушкиным, Н. И. Тур­геневым противоречия между двумя лагерями дворянского общества с годами становились все непримиримее. Фамусовы и Скалозубовы группируются на одном полюсе общественной борьбы, на другом же собирают свои силы сторонники новой России. Их цель — общественное и гражданское благоден­ствие. К нему стремятся, ради него объединяются в союз. Вот строки из декабристского гимна, принадлежащие перу П. Калошина:

Сплетенные рука с рукой,

На путь мы ступим жизни,

И пылкой полетим душой

Ко счастию отчизны.

И кто возможет положить

Преграды нам в полете?

Кто для отчизны алчет жить,

Тот выше бедствий в свете¹.

 

————————————

¹ Калошин П. К артельным друзьям // Декабристы рассказывают. - М, 1975. -С.72.

 

Активное участие в политической жизни того времени за­кономерно приводит декабристов к разработке на страницах мемуарных хроник темы верховной государственной власти. Бинарная оппозиция ТАЙНОЕ ОБЩЕСТВО — САМОДЕРЖАВНАЯ ВЛАСТЬ прослеживается на двух уровнях: темати­ческом и художественно-образном. Как объективные "летописцы" эпохи, мемуаристы отмечали удивительное един­ство общества и власти в годину нависшей над страной опас­ности наполеоновского порабощения. Долгое время декабрис­ты питали иллюзии относительно либеральных намерений Александра I, видели залог будущего величия страны в союзе прогрессивно настроенной части общества с просвещенной монархией. "Следует внимательно изучать, — считал Г. П. Макагоненко, — факты преодоления философами или писателями надежд на просвещенного монарха, несомненно в таких случаях мы обнаружим и преодоление метафизического мышления и прорыв к историзму"¹. Страницы декабристских воспоминаний о прошлом объективно свидетельствуют о мучительном пути такого "преодоления надежд", приведшем их в конце концов на Сенатскую площадь. Эстетически осваивая эпоху "дней Александровых", декабристы проделывают путь, типичный для мыслящих людей того времени. Вспомним, что и близкий к декабристским кругам А. С. Пушкин на склоне лет приходит к оценке Александра I как "властителя слабого и лу­кавого, плешивого щеголя, врага труда, нечаянно пригретого славой"².

 

————————————

¹ Макогоненко Г. П. Из истории формирования историзма в русской лите­ратуре. -С. 19.

² Пушкин А. С. Собрание сочинений: В 6 т. -Т .4. -С. 185.

 

Тема верховной власти не персонифицируется в мемуар­ных хрониках лишь в образе императора Александра. Мы встречаемся с Павлом I (у В. И. Штейнгеля), Екатериной II (у него же), Николаем I (практически у всех мемуаристов), с мно­гочисленными царскими сановниками и временщиками. Дви­жение декабристов — уникальный в истории факт существова­ния в течение почти полувекового периода политической оппозиции верховной власти. Это не могло не сказаться на вы­боре тем, их художественном освоении в жанрах мемуарной прозы. Отражение всех "идей века" на тематическом уровне выразилось в изображении:

деятельности верховной власти накануне вторжения Напо­леона;

военно-политических действий в период Отечественной войны и заграничных походов армии;

основных этапов внешней политики и международной дея­тельности самодержавия в период Священного Союза;

имперской политики царского правительства в отношении многочисленных народов Российского государства (например, вопрос о предоставлении Конституции Польше), предпола­гаемого декабристами объединения всех славянских земель в федеративный союз;

династической борьбы в период короткого междуцарст­вия, последовавшего после внезапной кончины Александра I осенью 1825 года;

политики Николая І в 20-50-е годы, увенчавшейся сокру­шительным поражением России в Крымской войне;

непоследовательности и нерешительности верховной власти в проведении реформ в стране, прежде всего — крестьянской.

Тема верховной власти разворачивается в мемуарных хро­никах параллельно с темой движения декабристов. Наивысшего напряжения эти два тематические потока достигают в рассказе о междуцарствии, когда "умы тревожно ждали политических со­бытий, воображали, что готовится произойти какая-то великая перемена, и никто не хотел оставаться в стороне" (326). Разви­ваясь центростремительно, эти две темы достигают кульми­нации при изображении восстания в Санкт-Петербурге и в за­снеженных    степях    Украины    зимой     1825-1826 гг.    Тема вооруженного выступления развернута в хрониках как рассказ очевидцев и участников событий.

Мемуарная хроника И. И. Горбачевского посвящена выс­туплению Черниговского полка в Украине. По-разному опре­деляют исследователи жанровую природу этого произведения: повествование, основанное на записках, то есть коллективный труд¹; повествование, основанное на устных рассказах много­численных участников описываемых событий и только от­части — на личных воспоминаниях редактора записок.

 

————————————

¹ Сыроечковский Б. Е. Записки и письма декабриста Горбачевского. - М., 1925.

 

На наш взгляд, здесь речь идет не столько о жанровой специфике «Записок», сколько о способе их создания, пути проделанном их автором в подготовительный период. Аналогично шла ра­бота над многими мемуарными произведениями декабристов, относительно авторства которых сомнений нет. Данная мему­арная хроника несомненно написана одним лицом — автором, а не редактором "Записок". Это тематически богатое и много­аспектное произведение, посвященное одной из наиболее дра­матических и малоизвестных страниц декабристского движе­ния — деятельности Общества соединенных славян в Украине. Его главной целью было освобождение "всех славянских пле­мен от самодержавия; уничтожение существовавшей между не­которыми из них национальной ненависти и соединения всех обитаемых ими земель федеративным союзом"¹.

В первой части хроники И. И. Горбачевский отражает ис­торию взаимодействия Южного общества декабристов с Об­ществом соединенных славян, анализирует причины пораже­ния, ошибки тактические и стратегические. Большая насыщен­ность произведения важнейшими историческими событиями и фактами, портретными характеристиками людей, стоящих в центре происходящего по обе стороны борьбы, подтверждает жанровую природу "Записок". Они (независимо от того, кто конкретно явился их автором) — мемуарная хроника, в центре которой события, люди, реально-исторические факты.

Тема восстания представлена в хронике Горбачевского многоаспектно: нарастание ропота и недовольства в Черниго­вском полку в период междуцарствия; движение в 8-й артилле­рийской бригаде; житомирское совещание "славян" и принятие решения о начале вооруженного восстания; положение в Пен­зенском и Ахтырском полках; Киев и Васильков, Житомир и Тульчин накануне выступления; вооруженный поход черниговцев во главе с братьями Муравьевыми-Апостолами; и, нако­нец, поражение, аресты, самоубийства довершают трагический исход событий. Нет ничего удивительного в большой собы­тийной насыщенности произведения — то диктовалось зако­нами жанра, требовало как бы одновременного взгляда на происходящее из разных точек, под разным углом зрения. У Горбачевского это сознательная творческая установка, своео­бразный художественный прием. Цель мемуариста сводится к следующему: "бросим взгляд на движение, происходящее в то же самое время в других местах: то отступление необходимо для обозрения общего хода дела; мы часто будем переносить нашего читателя из одного места в другое, прерывать начатый рассказ и начинать новый" (с. 213-214).

Событиям в Украине декабря 1825 года посвящает многие страницы своей мемуарной хроники и С. Г. Волконский. В центре повествования — положение дел в Тульчине, арест Пес­теля, попытка "южан" исправить положение дел после получе­ния известия о разгроме восстания в Петербурге. О событиях на Сенатской площади Волконский узнает от другого лица, поведавшего "многие подробности о 14 декабря, как самови­дец" (с. 290).

"Несостоявшийся   диктатор"   восстания   в   Петербурге С. П. Трубецкой смотрел на Сенатскую площадь из окон Зим­него дворца. Хаос и неразбериха вокруг вопроса о престолона­следии отражали положение дел в стране в целом, считает ме­муарист.  Странное поведение великого князя  Константина Павловича, стремление его брата Николая во что бы то ни стало занять престол; самоуверенность графа Милорадовича, который в те тревожные дни фактически "судьбами отечества располагал один"¹, — таков спектр отобранных для хроники фактов. Мемуарист ни слова не говорит о собственном поведе­нии 14 декабря, о причинах, побудивших его изменить данно­му накануне слову, обрекая тем самым восстание на пораже­ние. "Происшествия 14 числа и последующие дни известны" (с. 43), —лишь сообщает Трубецкой.

 

——————————————

¹ Трубецкой С. Г. Записки. - С. 36 (далее ссылки на этот источник в тексте).

 

В. И. Штейнгель — один из наиболее почтенных и умуд­ренных  жизненным   опытом  декабристов.  Он  считает,  что "роковая эпоха" началась для него с 1823 года, "именно, когда вышел замечательный альманах "Полярная звезда" (с. 204). Перед глазами мемуариста проходят события далекого прош­лого: знакомство с К. Ф. Рылеевым; приезд в столицу в дни междуцарствования; 17 дней "обоюдных маневров", "болтов­ня, экстаз", "брожение умов молодых людей", "возгласы без всякого положительного плана и обдуманности" — одним словом, "суматоха" (с. 206). И хоть Штейнгель пытается убе­дить читателей, что он ни в каких совещаниях "северян" не участвовал, ни с кем, кроме Рылеева, не говорил, страницы мемуарной   хроники   свидетельствуют  о   хорошей   осведом­ленности их автора о делах Тайного общества, подробно излагают ход последнего перед выступлением совещания заговор­щиков на квартире у Рылеева. Мемуаристу удалось передать атмосферу ожидания решительных перемен, когда "любо­пытство всех и каждого было напряжено в высшей степени" (с. 206). "В эти дни все казались единомышленниками" с. 206), но сутки спустя, вечером 14-го, уже "нельзя было ожидать чего либо" (с. 207), — горестно констатирует Штейнгель.

Перу И. Д. Якушкина принадлежит мемуарный очерк "14 декабря" (о нем речь пойдет ниже). В рассматриваемой же здесь мемуарной хронике повествуется о событиях декабря 1825 года, происходящих в Москве, где и застает его известие о кончине императора Александра и о петербургском выступле­нии друзей. Оказавшиеся волею случая в Москве М.А.Фон­визин, А. В. Шереметев, полковник М. М. Нарышкин всерьез обсуждают возможность поднять войска Московского гарни­зона, арестовать корпусных командиров и идти на помощь арестованным в Петербурге товарищам. Подобно Волконско­му, мемуарист Якушкин получает известия о случившемся на Сенатской площади из "вторых рук" — от полковника Муханова. "Он был знаком с Рылеевым, Пущиным, Оболенским, Ал. Бестужевым и многими петербургскими членами, принимавшими участие в восстании. Все слушали его со вниманием, все это он опять заключил предложением ехать в Петербург, чтобы выручить из крепости товарищей и убить царя" (с. 431).

И. Троицкий отмечает, что в своих записках —-ив "больших" (мемуарная хроника) и в малых (очерк "14 декабря 1825 года") — Якушкин выступает не как мемуарист, а как ис­торик, точнее "хронист"¹. Интересно и наблюдение В. Г. Базанова, считавшего, что "Записки" Якушкина погружают чита­теля в декабристско-пушкинскую эпоху, в них есть отдельные неточности, но в целом они — важнейший исторический доку­мент². Однако в определении жанровой природы произведения Базанов не совсем точен, утверждая, что перед нами "запоздалый дневник участника Отечественной войны, потом декабриста»³. Понятно стремление исследователя обратить внимание на ряд особенностей мемуаров И. Д. Якушкина, а именно: поэтапность в развертывании событий, их историчес­кую точность, документальность и объективность повествова­ния. Дневниковость скорее манера повествования, нежели жанр у Якушкина.

 

_____________________________

¹ Троицкий И. Записки И. Якушкина о 14 декабря // Воспоминания и рассказы.-Т. І.-С. 162.

² Базанов В. Г. Очерки декабристской литературы. - С. 148.

³ Там же. -С. 149.

 

Тема вооруженного восстания, таким образом, представлена в мемуарных хрониках декабристов достаточно полно. "В центре внимания мемуариста, писавшего через много лет после событий, естественно, была скорее трагическая действительность, нежели несовершившиеся планы»¹, — считала М. В. Нечкина.

Одними из первых декабристы вводят в русскую мемуари­стику тему изгнания и политической ссылки, продолжая тра­дицию "Жития протопопа Аввакума"², предвосхищая произ­ведения С. М. Степняка-Кравчинского³, Ф. М. Достоевского⁴, революционеров-народников и др.

Ссылка в Сибирь уже с конца XVI в. играет ведущую роль в системе репрессивных мер верховной власти против полити­ческой оппозиции в стране. Следствие, суд и ссылка декабрис­тов в Сибирь были, с одной стороны, репрессивным актом са­модержавия, направленным на подавление попытки буржуаз­но-демократической революции; а с другой — социальную ор­ганизацию самих ссыльных декабристов, в разных формах общественно-политической деятельности продолжавших борьбу за коренное реформирование общества⁵. Одной из таких форм протеста стали сибирские сочинения декабристов, в частности — мемуары. Жанр мемуарной хроники позволял дать целостную картину последекабрьского периода их жизни. Личный эле­мент при этом становится все явственнее и ощутимее, хотя и не заслоняет собой преобладающую событийную канву. Это объ­ясняется стремлением опровергнуть ложь и обман, сопровож­давшие на каждом шагу действия правительства во время суда и следствия над "злоумышленниками 14 декабря". Обвините­льный приговор способен был лишь "осквернить перед общим мнением цели тайного общества и вместе с тем осквернить по­буждения каждого из этого общества" (с. 478). Мемуаристы повествуют о всевозможных уловках властей, пытающихся вы­рвать из уст арестантов показания; о духовном кризисе, кото­рый пережили декабристы в Петропавловской крепости; о преданности их жен и лакейской угодливости "многих верно­подданных, которые сами поспешили привозить к императору ближайших своих родственников, не дожидаясь, чтобы прика­зано было их взять" (с. 43). С. П. Трубецкой, например, расска­зывает об аресте князя А. Одоевского. Его родственник Д. Ленский повел декабриста во дворец, "не дав отдохнуть, ни перекусить" (с. 43), за что получил две тысячи крепостных душ из имения арестованного. Капитан-лейтенанта Николая Бес­тужева, наоборот, укрывает от преследований совершенно по­сторонний человек. Родственник самого С. П. Трубецкого не­сколько дней прячет у себя в доме офицеров, бежавших с Сенатской площади. Удивительное единодушие проявляют мемуаристы и в оценке фарса, который под названием "суд над государственными преступниками" разыграли власти.

 

————————————

¹ Нечкина М. В. День 14 декабря 1925 г. - 2-е изд. - М., 1975. - С. 38-39.

² Житие протопопа Аввакумова // Изборник. Повести Древней Руси. - М., 1987.-С. 357-383.

³  Степняк-Кравчинский С. М. Россия под властью царей // Степняк- Кравчинский С. М. Сочинения: В 2 х. - М„ 1987. - Т. 1. - С. 20-337.

⁴ Достоевский Ф. М. Записки из мертвого дома II Достоевский Ф. М. Собр. соч.: В 12т. -М, 1982. -Т. 3. - С. 5-304.

⁵ Житин В. Д. Ссылка в России Законодательная история русской ссылки // Журнал Министерства юстиции. - 1900. - № 1. - С. 40-70; № 2. - С. 53-62; Ссылка и каторга в Сибири (XVIII- начало XX вв.). - Новосибирск, 1975; Сибирь и декабристы. - Новосибирск, 1977. - С. 8-25.

 

Составной частью в тематический раздел, посвященный сибирской ссылке, входит рассказ о ни на минуту не прекраща­ющейся умственной деятельности декабристов в "каторжных норах". Мемуаристы отмечают, что "находившиеся в Чите име­ли между собой много общего в главных наших убеждениях" (с. 477). Однако это не мешало интеллектуальному и духовному свободомыслию, что проявилось в образовании самостоя­тельных "кружков", как называет их мемуарист И. Д. Якушкин. В одном из них собрались люди, оценившие во время своего заключения "красоты евангелия", получавшие утешение и оправдание в Боге. Вместе держались "славяне", служившие до ссылки в армии и уступавшие гвардейским офицерам в знатнос­ти и образовании. Были и другие группы, "партии", "кружки", но "при всем том мы все вместе составляли нечто целое" (с. 480).

В тщательном изучении нуждается вопрос о роли книг в сибирской ссылке декабристов, отражении на страницах мему­аров историко-литературного материала. Тема русской лите­ратуры — составная, неотъемлемая часть мемуарных хроник. Она представлена в двух вариантах. Во-первых, правдиво написанные и разбиравшие "главные язвы нашего отечества" (с. 383) хроники поднимают те же проблемы, что и многие произведения русской классики первой половины XIX века. Передовой лагерь, страдающий за свое униженное и оскорб­ленное отечество, был, как уже отмечалось, шире, чем "узкий круг этих революционеров". Тематическая близость, напри­мер, пушкинского "Евгения Онегина" и грибоедовского "Горя от ума" мемуарным хроникам декабристов очевидна. Она объ­ясняется единством целевой установки авторов — "Отчизне посвятить души прекрасные порывы"¹. Прототипов Онегина и Чацкого исследователи двух столетий не случайно ищут имен­но в декабристской среде. Вот несколько примеров прямой те­матической "переклички" указанных выше произведений:

И. Д. Якушкин                                                            А. С. Пушкин

Я /.../ переехал на житье в деревню.                           Сначала все к нему езжали;

Соседи тотчас прислали поздравить                           Но так как с заднего крыльца

с приездом, обещая   каждый  скоро                          Обыкновенно подавали

посетить меня; но я через посланных                         Ему донского жеребца,

их просил перед ними извинения, что                          Лишь только вдоль большой дороги

теперь никого из них  не  могу принять.                      Заслышат их домашни дроги, —

Меня оставили в покое, но, разумеется,                      Поступком оскорблясь таким,

смотрели на меня как на чудака (с. 397).                   Все дружбу прекратили с ним².

 

И. Д. Якушкин                                                            А. С. Пушкин

Первым  моим  распоряжением                                   Один среди своих владений,

было уменьшить на половину                                       Чтоб только время проводить,

господскую  запашку. Имение                                     Сперва задумал наш Евгений

было на барщине, и крестьяне                                     Порядок новый учредить.

были далеко  не  в удовлетвори-                                             В своей глуши мудрец пустынный

тельном положении; многие поборы,                           Ярем он барщины старинный

отяготительные для них и                                            Оброком легким заменил;

приносившие мало пользы помещику,                          И раб судьбу благословил (с. 31)

были отменены (с. 397).

 

—————————————

¹ Пушкин А. С. К Чаадаеву // Пушкин А. С. Собр. соч.: В 6 т. - Т. I. - С. 111.

² Пушкин А. С. Евгений Онегин // Пушкин А. С. -Т. 4. - С. 31-32 (далее ссылка на этот источник в тексте).

 

 

И. Д. Якушкин                                                            А. С. Грибоедов

Мой сосед Лимохин /.../, заметя стоявших                 Или вон тот еще, который для затей

вдали мальчиков, спросил: "Что они тут                     На крепостной балет согнал на многих фурах

делают?" Я ответил, что они учатся у меня               От матерей, отцов отторженных детей.

грамоте. "И напрасно, — возразил он, —                    Сам погружен умом в Зефирах и амурах,

научите их петь и музыке, и вы, продавши                 Заставил всю Москву дивиться их красе,

их выручите хороши деньги". Такие понятия              Но должников не согласил к отсрочке:

моего соседа, сами по себе отвратительные,              Амуры и Зефиры все

между тогдашними помещиками были                       Распроданы по одиночке!¹

не в диковинку (с. 399).

 

В Киеве Орлов устроил едва ли не                              И впрямь с ума сойдешь от этих, от одних

первое в России училище взаимного                            От пансионов, школ, лицеев, как бишь их,

обучения для кантонистов (с. 410).                             Да от ланкарточных взаимных обучений

      (с. 109).

По мнению тех же староверов,                                    Ученье — вот чума, ученость —

ничего не могло быть пагубнее,                                   вот причина,

как приступить к образованию                                    Что нынче пуще, чем когда,

народа. Вообще свобода мыслей                                Безумных развелось людей, и

тогдашней молодежи пугала                                        дел, и мнений (с. 109)

всех (с. 392).

 

И. Д. Якушкин                                                           А. С. Пушкин

Князь  Лопухин  /.../  Петр                                           Витийством резким знамениты

Калошин, князь Шаховской и                                       Сбирались члены сей семьи

многие другие  собирались  у                                       У беспокойного Никиты,

Никиты (Муравьева. — О. М.) (с. 395).                         У осторожного Ильи,

Вместе с Никитою мы заезжали                                 Друг Марса, Вакха и Венеры

к Ил. Долгорукому.                                                     Тут Лунин дерзко предлагал

/.../ Он был блюстителем Союза                                 Свои решительные меры

Благоденствия, (с. 401).                                              И вдохновенно бормотал

Я решился без всякого жребия                                   Читал свои Ноэли Пушкин,

принести себя в жертву (убить                                   Меланхолический Якушкин,

царя. — О. М.) и никому не                                        Казалось, молча обнажал

уступлю этой чести, (с. 390).                                      Цареубийственный кинжал, (с. 188).

 

——————————————

¹ Грибоедов А. С. Горе от ума.  - С. 68 (далее ссылки на этот источник в тексте).

 

 

В. И. Штейнгель                                                        А. С. Грибоедов

Для разбора всех книг и сочи нений,                                             Сергей Сергейч, нет! уж коли зло  пресечь:

Отобранных большею частью у                                                     Забрать  все книги  бы  да  сжечь. (с. 109).

Новикова, а так же и у других, составлена

была комиссия. /.../     Чуть книга каза­лась

сомнительною, ее броса­ли в камин, (с. 194).

 

Тот же мемуарист В. И. Штейнгель описывает курьезный случай, происшедший с графом Милорадовичем в Москве, на балу у графини Орловой. Государь, желая незаметно скрыться, для отвлечения публики уговорил почтенного генерала прота­нцевать мазурку. "Милорадович выступал со всеми ухватками молодого поляка. Круг зрителей сместился, особенно дамы и девицы тянулись на цыпочках видеть па, выделываемые гра­фом Милорадовичем /.../. Милорадович отплясал и тогда то­лько заметил, что государя нет. Удивление и шепот были об­щие. Хозяйка и Милорадович были сконфужены. Уезжая домой, Тормасов сказал мне: "Порядочным же шутом выста­вился Милорадович" (с. 197). Очевидна связь с грибоедовским Максимом Максимовичем, который "падал больно"' для поте­хи императрицы, зато "вставал здорово" для собственного благополучия. Типичной была ситуация, о которой с горькой иронией говорил Чацкий:

Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;

Как не в войне, а в мире брали лбом,

Стучали об пол не жалея! (с. 58).

 

 Подобных примеров было много; верно подмеченные пи­сателями и мемуаристами, они способствовали созданию объе­ктивной картины нравов русского общества александровской поры. Пристальному изучению и вниманию подвергались наи­более яркие, как правило, контрастные образы и характеры людей, находящихся на противоположных полюсах дворянс­кого общества. Мемуаристы рисуют отвратительные случаи унижения человеческого достоинства, факты средневековой "дикости и разбоя" по отношению к крепостным, примеры ко­сности и консерватизма во взглядах тех, "которых мы должны держать за образцы" (с. 67). Суть происходящего лаконично сформулирована И. А. Гончаровым: "Это была борьба на жизнь и смерть, борьба за существование, как новейшие натурадисты определяют естественную смену поколений в живот­ном мире"¹.

Показательным для понимания места и значения темы рус­ской литературы в мемуарных хрониках является отражение на их страницах особенностей литературного процесса 10-20-х годов XIX века: борьбы "арзамасцев" с "шишковистами" (Н.И.Тургенев); деятельности "Зеленой лампы" (он же и И. Д. Якушкин); литературной судьбы А. С. Пушкина, за тво­рчеством которого декабристы следили с неослабевающим вниманием с времен его лицейской юности и до самой смерти. Страницы мемуаров переполнены указаниями на конкретные литературные произведения ("В Костромской, в имении Гри­боедовой, матери сочинителя "Горя от ума" ..." (с. 393); упо­минанием имен литературных героев, превращавшихся при этом в нарицательных персонажей "На каждом шагу встреча­лись Скалозубы не только в армии, но и в гвардии" (с. 391); фактами, углубляющими и уточняющими представление о сути литературной борьбы почти полувекового периода. Мемуары декабристов проливают свет на вопрос о декабризме А.С. Пуш­кина, А. С. Грибоедова, П. А. Вяземского. Так, интересен рас­сказ И.Д.Якушкина об участии А. С. Пушкина в совещании тайного общества в имении В. Л. Давыдова под Каменкой. Именно там Александр Сергеевич "с жаром доказывал всю пользу, которую могло бы принести тайное общество в Рос­сии" (с. 413). Мемуарист не ограничивается констатацией фак­тов, свидетельствующих о страстном желании молодого поэта войти в число "заговорщиков", принести себя в жертву на ал­тарь Свободы. Якушкин дает понять, чем был Пушкин для его поколения: "в то время не было сколько-нибудь грамотного прапорщика в армии, который не знал их (стихотворений А. С. Пушкина. — О. М.) наизусть. Вообще Пушкин был отго­лоском своего поколения со всеми его недостатками и со всеми заблуждениями. И вот почему он был поэт истинно народный, каких не было прежде в России" (с. 413).

Излюбленной в последний период творчества декабристов стала тема Сибири¹ — обширного и богатого края, способного, по их мнению, приумножить богатство и славу России. Здесь прошла большая часть их жизни, окончательно сформирова­лось мировоззрение, беспристрастному суду собственной совес­ти подверглось то, что в молодости казалось таким очевидным. Мемуарные  хроники   отражают  взаимосвязь   общественных процессов, протекавших в Сибири, с развитием декабристской мысли; взглядов на собственность с перспективными линиями социально-экономического развития края. Характерен интерес декабристов к многочисленным "малым народам", населяв­шим Сибирь, их истории, языку, обычаям, культурным и тру­довым традициям. Тема эта станет общей для целого ряда жа­нров декабристской мемуаристики.

 

————————————

¹ Гончаров И. А. Мильон терзаний // Грибоедов А. С. Горе от ума. - С. 199.

² Манохин А. И. Проблемы развития сельского хозяйства Сибири в творчестве декабристов. // Сибирь, -1975.- № 6; Мирзоев В. Г. Историография Сибири. -М., 1970; Шатрова Г. П. Декабристы и Сибирь. -Томск, 1962.

 

Сквозным, проходящим через все повествование в мемуарных хрониках, стал мотив успехов просвещения в стране, тема формирования "новой породы людей". В 1764 году Екатерина II начала проведение в жизнь реформ И. И. Бецкого¹. В разрабо­танном им "Генеральном учреждении о воспитании обоего по­ла юношества" ставилась грандиозная задача "преодолеть суе­верие веков, дать народу новое воспитание и, так сказать, новое порождение. /.../ Корень всему злу и добру — воспита­ние"². Для успешного проведения реформ в стране необходимо было вырастить "новую породу, или новых отцов и матерей, которые в тех же нравах бы воспитывали своих детей, и так следуя из родов в роды в будущие века"³. Родители декабрис­тов стали первым "экспериментальным материалом" реформы образования, просветительская направленность которой опре­делила мировоззрение и их детей — ровесников нового столе­тия.   В   этом   отношении   интерес   представляют   мемуары И. Д. Якушкина. Будучи высокообразованным человеком, он видит залог будущего благоденствия родины в просвещении народа. Понадобилось всего несколько лет, чтобы в стране ко­ренным  образом  изменилось отношение к наукам.  Если в 1811 году "офицеры, сходившись между собою, или играли в карты, без зазрения совести надувая друг друга, или пили и кутили напропалую" (с. 382), то после окончания наполеоновс­ких войн молодые дворяне, офицеры больше занимаются ин-* теллектуальной деятельностью и самообразованием — "одни играли в шахматы, другие читали громко иностранные газеты и следили за происшествиями в Европе, — такое времяпрово­ждение было решительно нововведением" (с. 382). Характерно, что успехам просвещения в тот период активно способствовало и правительство. "Далекое, — по мнению Н. И. Тургенева, — от мысли бороться с тем направлением, которое, видимо, прини­мало общественное мнение, показывало своими действиями, что его симпатии были на стороне здравомыслящей и просве­щенной части населения" (с. 273).

 

____________________________

¹ История АН СССР. - М.; Л., 1958. - Т. 1; Краснобаев Б. И. Очерки русской культуры XVIII века. - М., 1987; Сухомлинов М. М. История Российской Акаде­мии. - СПб., 1894. - Вып. II.

² Полное собрание законов Российской империи. - СПб. 1830. -Т. XVI. -№ 12103.

³Там же.

 

Мемуарист С. П. Трубецкой не видит другой возможности "распространения чувства любви к отечеству и ненависти к не­справедливости" (с. 32), как приобретение и "распространение политических сведений по различным отраслям "государствен­ного устройства, законодательства, судопроизводства" (с. 32).

То же и в Украине среди членов Южного общества. С. Г. Волконский, точный и объективный мемуарист, говорит о том, что, находясь в Киеве, "вошел в кружок людей мысля­щих", коих дела "не должны ограничиваться шарканьем и пус­топорожней жизнью в петербургских гостиных и шагистикой военной гарнизонной жизни" (с. 268).

Все чаще, характеризуя декабристское окружение, мемуа­рист Волконский обращается к оценочному эпитету "образован­ный". Он пишет, что "у нас собирался кружок образованных людей /.../ и даже круг дамского знакомства не был просто светский, а дельный" (с. 264). И далее он же: "Съезд на контракты образованных людей давал случай узнавать людей и сеять се­мена прогресса политического" (с. 265).

И. Д. Якушкин набирает себе в обучение 12 мальчиков-крепостных, учит их грамоте, письму и даже, что особенно за­бавляло детей, фортификации. Мемуаристы не оставили вне сферы своего внимания и ланкастерские школы взаимного обучения, только появившиеся тогда в стране и наводившие ужас на старух-хлестовых и князей-тугоуховских. Декабристы М. Ф. Орлов и В. Ф. Раевский немало преуспели в этом деле, способствуя обучению нижних чинов офицеров и солдат.

Напряженная интеллектуальная и духовная жизнь не пре­кращается у декабристов в годы каторги и ссылки. И. Д. Якушкин свидетельствует: "Все, за малым исключением, учились сами и учили других" (с. 476). Не привыкшие вести праздную жизнь, которая "была бы для нас губительна" (с. 476), декабристы изучают иностранные языки, в том числе и древние; математику и естественные науки; некоторые упраж­нялись в языке, рисованье, живописи, другие занимались реме­слом для общей пользы" (с. 477). Не было недостатка в книгах и журналах, и "всякий имел возможность читать лучшие сочи­нения по всем отраслям человеческих знаний" (с. 477).

Тема формирования "новой породы людей" нашла свое наиболее полное отражение в мемуарной хронике В. И. Штейнгеля, принадлежащего к старшему поколению декабристов. Люди, близко знавшие Владимира Ивановича, видели в нем "человека истинно просвещенного, честного, благородного, друга человечества, поборника правды, и в несчастную пору своей жизни (каторга и ссылка) не угасившего прекрасных свойств своей души"¹. На вопрос Следственного комитета о том, чтение каких книг оказало влияние на развитие свободо­любивых идей, В. И. Штейнгель отвечал: "По совести сказать должен, что ничто не озаряло ума моего, как прилежное чтение истории с размышлениями и соображениями. Они за сто лет от Петра Великого до Александра I столько содержат в себе по­учительных событий к утверждению в том, что называется свободомыслием"². Традиции русского и европейского про­свещения явственно ощущаются в мемуарных хрониках многих декабристов, особенно в "Записках" В. И. Штейнгеля. Во главу угла повествования он ставит общественное благоденствие, человеколюбие и стремление к свободе.

В. И. Штейнгель — опытный литератор. Его перу принад­лежат, помимо рассматриваемой здесь мемуарной хроники "Записки", еще ряд произведений мемуарного, публицистичес­кого, научно-популярного характера. "Записки старика"³ по­священы начальному периоду деятельности русских промыш­ленников на севере Тихого океана; "Записки касательно составления и самого похода..." — событиям Отечественной войны 1812 года⁴.

 

———————————

¹ Московские ведомости. - 1862. -№ 218. -С. 1745.

² Восстание декабристов. - Т. XVI. - 1984. - С. 176-177.

³ Северная пчела. - 1861.-№71.-С. 15-41.

⁴ Штейнгель В. И. Записки касательно составления и самого похода санкт-петербургского ополчения. - М, 1815.

 

 Им написаны также мемуарный некролог на смерть генерал-губернатора Москвы А. П. Тормосова¹, иссле­довательские работы естественнонаучного характера².

Западная и Восточная Сибирь, Ишим и Тобольск были хо­рошо известны мемуаристу еще с детства. Грудным ребенком он совершает свое первое путешествие по Сибири, где его отец служил капитан-исправником. Первая часть "Записок" напи­сана несомненно в жанре "семейной хроники". В ее основе — семейные предания, устные рассказы матери и отца, воспоми­нания детства. На широком фоне полудикой и бесправной жи­зни Сибири XVIII века разворачивает мемуарист тему детства, сосредоточивая свое внимание на проблеме воспитания и обу­чения в тогдашней России. Родители В. И. Штейнгеля сначала определяют его в артиллерийский, а затем — в морской кадет­ский корпус Кронштадта. Он вспоминает: "Содержание кадет было самое бедное. Многие были оборваны и босы. Учителя все кой-какие бедняки и частично пьяницы, к которым кадеты не могли питать иного чувства, кроме презрения. В ученьи не было никакой методы /.../, а о словесности и других изящных науках не помышляли"³.

Грандиозные прожекты Екатерины II на практике оказы­вались всего лишь жалкими проявлениями "тирании и деспо­тизма".

Годы ученичества многих декабристов прошли в лучших учебных заведениях александровской поры (Московский уни­верситет, Царскосельский лицей, пансион аббата Николя) и совпали с начальным этапом царствования Александра — пе­риодом филантропии и либерализма. Годы учебы Штейнгеля совпали с не столь благотворным правлением Павла I, и пове­зло ему разве что с учителями, обратившими внимание на его выдающиеся способности в точных науках⁴, и с друзьями: "На общую скамейку сел с Беллинсгаузеном" (с. 181). Именно Штейнгель наиболее точно и лаконично сформулировал дека­бристское понимание "успехов просвещения" в стране. Он писал: "Успехи Просвещения в любезном отечестве своею быст­ротою изумляют иностранцев и современников. Любовь к нау­кам весьма приметно распространяется; охота к чтению усили­вается, влечение к приобретению познания делается всеобщею страстию" (с. 171).

 

————————————

¹ Штейнгель В. И. Краткое известие о жизни, характере и самой кончине бывшего московского генерал-губернатора графа А. П. Тормасова II Сын отечества. - 1820.-Ч.59.-№ П.-С. 49-66.

² Штейнгель В. И. Опыт полного исследования начал и правил хронологического и месяцесловного счисления старого и нового стиля. - СПб., 1919.

³ Штейнгель В. И. Статистическое описание Ишимского округа Тобольской губернии // Журнал Министерства внутренних дел. - 1843. - Ч. 2. - С. 45.

⁴ Пасецкий В. М., Пасецкая-Креминская Е. К. Декабристы-естествоиспытатели. - М., 1989.

 

 В жанре семейной хроники начинает "Записки" С. Г. Волконский. Рассказывая о своих предках, па­мять о которых свята для мемуариста, он пишет, что желал бы и о себе оставить добрую славу. Здесь нет ни тени тщеславия или сословной спеси — "заслуги прадедов и отцов нимало не дают веса сыновьям и правнукам, а более налагают на них трудную обязанность стать на уровень их"¹. Однако здесь тема семьи и детства не развернута в самостоятельный раздел хро­ники и представляет собой лишь экспозицию к повествованию о годах "мятежной" юности. Обращение Штейнгеля и Волкон­ского к теме детства не вступает в противоречие с основными тенденциями литературного развития 30-60-х годов XIX в. Как справедливо отмечала Л. Я. Гинзбург, "с самого начала деся­тилетия (имеются в виду 50-е годы — время создания основно­го большинства мемуарных хроник декабристов. — О. М.) ра­звивается повышенный интерес к исповедям, автобиографиям, в частности к изображению детства"².

 

————————————

¹ Штейнгель В. И. Опыт полного исследования... - С. 1.

² Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. - С. 258.

 

Одной из наиболее актуальных представляется мемуаристу И. И. Горбачевскому тема национально-освободительной борьбы славянских народов. Как член Общества соединенных славян он стремится к объединению всех славянских племен в федера­тивный союз, но при условии подлинной свободы и независи­мости. В первой части "Записок" Горбачевский предельно точно фиксирует момент зарождения Общества; слияние его с декабристами-южанами; анализирует положительные и нега­тивные стороны этого. "Роковым ударом для Славянского Союза" (с. 170) считал мемуарист объединение двух обществ, ибо "славяне, обязавшись клятвою посвятить свою жизнь освобождению славянских племен, искоренению существую­щей между некоторыми из них вражды и водворению свободы, равенства и братской любви, не в праве нарушить сих обяза­тельств" (с. 174).

В слиянии двух обществ "славяне" видят негативный мо­мент, ибо они вынуждены подчиняться "сей таинственной думе" (с 174), для которой цель национального самоопределения _и свободы была "маловажною" (с. 174). Воздействуя именно на эту "струну сердца славян", С. И. Муравьев-Апостол и М. П. Бестужев-Рюмин получают согласие "славян" "войти в состав Южного общества. Декабристы обещают, что "преобразование России необходимо откроет всем славянским племенам путь к свободе и благоденствию; что /.../ Россия, освобожденная от тиранства, будет открыто споспешествовать цели Славянского союза освободить Польшу, Богемию, Мора­вию, другие славянские земли; учредить в них свободное прав­ление и соединить всех федеративным союзом" (с. 175). Разли­чие в подходах объяснялось стремлением декабристов добиться свободы прежде всего для России. Задачи национа­льно-освободительного движения других народов империи были им близки и понятны только в той степени, в какой они могли обеспечить решение основной задачи — свержение самодержавия, установление демократического правления. Луч­ше всех эту мысль выразил П. И. Пестель: "Мы желаем добра и самостоятельности Польше, но первое наше дело отстаивать свое отечество" (с. 274). Столь пристальное внимание к польс­кому вопросу со стороны многих мемуаристов было вызвано тем, что Польша получила конституцию раньше, чем Россия, ее интересы тем самым были поставлены выше собственных. Однако среди декабристов оказалось и немало таких, кто, по­добно Н. И. Тургеневу, восклицал: "Я радовался тому, что на свете стало одной конституцией больше" (с. 278).

Интересен декабристский подход к фигуре Александра I — автора идеи польской конституции. "В 13-м году император Александр перестал быть царем русским и обратился в импе­ратора Европы. Продвигаясь вперед с оружием в руках и при­зывая каждого к свободе, он был прекрасен..." (с. 381). Всего несколько лет понадобилось И.Д.Якушкину, чтобы восторг и преклонение сменились у него "ненавистью к императору Але­ксандру" (с. 387). Главная причина очевидна — "царь влюблен в Польшу, /.../ которой он только что дал Конституцию и ко­торую почитал несравненно образованнее России" (с.389). В желании видеть свою родину свободной декабристы очень час­то оставались на позициях "единой и неделимой" России, что сдерживало процесс национального самоопределения других народов имперского государства.

Таким образом, круг тем мемуарных хроник отражал все основные "идеи века", хронологически охватывая период с "дней Александровых прекрасного начала" до отмены крепос­тного права и возвращения декабристов из ссылки. Сам жанр мемуарной хроники способствовал отражению грандиозных событий жизни России, Украины, Европы прошлого столетия. Война 1812 года, возникновение и деятельность тайных обществ в 10-20-х годах XIX в., вооруженное восстание против самодержавно-крепостнического строя в декабре  1825 года; сибирская ссылка; темы формирования "новой породы" лю­дей,  русской   литературы,   национального   самоопределения славянских народов — вот тот широкий идейно-тематический спектр, в рамках которого развивается сюжет мемуарных хро­ник. "Повествуя о себе, — предупреждает В. И. Штейнгель, — я буду говорить и о современных обстоятельствах, от коих мое положение могло зависеть" (с. 173). Некоторые из тем будут развиты в других жанрах мемуарной прозы, но столь широкий тематический диапазон представлен преимущественно в жанре мемуарной хроники. Именно здесь декабристы запечатлели яркие эпизоды своей борьбы против самодержавия и крепост­ного строя, "врагов Отечества" — внешних и внутренних, про­демонстрировали верность идеалам свободы и гуманизма.